— Погоди.

Он разъединил объятия, встал и начал стаскивать поближе к огню обломки бревен, щепу, небольшие гладкие валуны. Скалли помогала ему. Через несколько минут ложе, покоившееся на насыпи из согреваемых костром камней, было готово. Чистые, отполированные за много лет песком и водой бревна освещены алыми отблесками огня.

— Как тебе пришло это в голову?

Малдер задиристо усмехнулся:

— Скаутское прошлое. Надеюсь, здесь нас не найдут. Протока опасна сейчас для лодок.

— Да и я не видела места, где ее их можно было бы спустить на воду,— добавила Скалли, хрипло закашляв, не сдержав шершавый комок в горле.

Усаживаясь, Малдер вытянул ногу и непроизвольно застонал.

— В чем дело?

Он закатал штанину. На икре расплылся огромный бурый синяк неопределенной формы.

— Наверное, ударился при падении,— поморщившись, предположил Малдер.— Нам еще повезло, что попали на глубокое место, до дна было метра три, а может и все четыре.

Они легли, крепко обняв друг друга, пытаясь согреться, постепенно унимая дрожь в озябших телах. По стенам грота, по ржавого цвета мху сочилась вода.

Скалли положила голову на вытянутую затекшую руку Малдера, а другую его ладонь прижала к груди. Валуны, окружавшие кострище, чернели, нагреваясь. С пришедшим теплом навалилась невыносимая усталость. Малдер задремал, а Дана изо всех сил боролась со сном, чувствуя как теплое тихое дыхание щекочет затылок. Спать ей было нельзя, скоро надо будет уходить отсюда, сразу с наступлением темноты.

Снаружи шумели деревья, над Орегоном шел привычный дождь. Серые тучи цеплялись краями за верхушки скал и огромных сосен. Лес шептал, успокаиваясь. Его тревога тоже постепенно улеглась.

Лесной массив.

Двадцать миль к северу от Бенда, Орегон.

Среда 10:07 РМ.

В бездне темного небесного колодца взошла луна, яркая желтая, окруженная сияющим золотистым кольцом. Звезды не подмигивали, как прежде, а глядели пристально, что там твориться на Земле. Лес наполнялся белой дымкой сырого воздуха.

Набросав листьев и более-менее сухой хвои, они сели под низко нависающими нижними ветвями ели, словно под козырьком, тесно прижавшись друг к другу, закутавшись поплотнее в изорванные сырые одежды. Тишину ночи нарушали лишь отдаленные шорохи вертолетных винтов да неровное дыхание ветра. Он приносил дым ночных костров, лай овчарок, шум воды и хриплую ругань небритых людей, щелканье ружейных затворов. Шепот сливался с шумом деревьев. Время от времени на землю падали мертвые сухие сучья. Под напорами ветра стволы раскачивались, угрожая рухнуть, ударив землю гулко и тяжело, наотмашь Лес пугал чужаков.