- А моих нет. Что, вы и это хотели узнать?

В ответ Фокс лишь развёл руками, показывая, что не собирается вступать в конфликт.

- Я могу это взять? – спокойный голос его напарницы вернул к действительности обоих мужчин. Дана указала на визитку – Рамирес неохотно кивнул.

- Пожалуйста.

Вдруг у проёма, ведущего в коридор, показалась высокая фигурка девочки лет девяти. Однотонное синее платье с высоким воротником по меньшей мере странно смотрелось на ней – при симпатичном курносом личике и паре блестящих карих глаз. Тем более, что эти глаза оглядывали посторонних с любопытством и долей лукавства.

- Па!.. – при этом возгласе стало понятно, что именно её увещевания доносились сюда из-за стены несколько минут назад. – Па, Ким не хочет идти гулять! Совсем от рук отбился, противный мальчишка!..

«Противный мальчишка» выпустил подол сестринской юбки и засунул грязный палец в рот, явно привлечённый гостями. Карие глаза были и тут – только гораздо больших размеров, доверчивые глазёнки четырёхлетнего пацана. Явно не отцовские... Рамирес свирепо сдвинул брови.

- Что это такое, Честити, я спрашиваю?! Я же просил тебя остаться с ним, заняться ребёнком, никуда не пускать!.. Уведи его отсюда, и чтобы сама не совалась, слышишь?! Не до тебя! Я занят!.. Поиграйте с бабушкой...

- Кто наши гости? – деловито осведомилась молодая особа.

- Ваших носов дело!.. А ну-ка, сгиньте оба!

Дана хотела вступиться за детей, но Фокс придержал её за руку, знаком показав, что вмешиваться не стоит. И так всё было слишком шатко...

- Но, папа... ты же знаешь, что мама для гостей всегда накрывает стол в...

Отец распрямился со скоростью отпущенной пружины и прошипел – глухой бас сорвался на фальцет.

- Замолчи!! Иначе я вышвырну вас обоих из комнаты к чёрту сейчас же! Будете в кладовке сидеть до ужина, если не дольше, вы... – слава Богу, до крепких выражений не дошло, хотя было ясно, что и парой шлепков дело не ограничилось бы, не будь в комнате посторонних. Дети замерли – младший ретировался за худенькую спину сестры, а тонкие губы той сжались в одну линию: девочка сдерживалась, чтобы не заплакать. Рамирес потёр виски ладонями, а затем процедил сквозь зубы – тише, но не сбавляя тона. – Твоей матери больше нет, и никто мне не будет приказывать, как обходиться с... гостями! Пошли прочь, я сказал! Иначе...

Готовые пролиться отнюдь не с детским выражением горя слёзы и с такой же горячностью готовые вырваться наружу возгласы протеста были предупреждены появлением, куда более неожиданным, чем первое. На плечи сжавшихся