Он был на последнем пределе, практически на грани между жизнью и смертью, когда Скиннер командировал его в Лос-Анжелес, для расследования странных убийств, напоминающих убийства вампирами. Скиннер отправил его в Калифорнию в надежде, что это хотя бы на время отвлечет его от саморазрушающих мыслей. Но вероятно, даже Скиннер не понял, насколько правильным был выбор назначения. Скиннер неосознанно отправил зомби на расследование возможности существования этих самых зомби.

Малдер методически проводил это расследование, но делал это скорее автоматически, как под гипнозом, желая только одного – смерти. И все же Калифорния стала для него переломным моментом. Перед Калифорнией Малдер был настолько раздавлен своим горем, что ему казалось, что душа его разорвалась на части. Перед Калифорнией Малдер спрашивал себя: предоставит ли смерть, хоть какое-то спасение от боли. Несколькими неделями ранее, до Калифорнии, когда он оставался ночью один в темноте, он чувствовал зов небытия, обещавший ему облегчение. Он был измучен, он был измучен адски, он не мог даже спать. Потому что сон не спасал его от кошмара. Он устал. Он просто хотел немного отдохнуть. И он не знал другого пути для отдыха кроме смерти. И только после Калифорнии, после Кристен, он изменил свое мнение.

Кристен. Малдер мог вспомнить ее имя, но не ее лицо. Возможно потому, что она была настолько далеко от него, почти эфемерна, впрочем, так же как и он для нее. И ему казалось, что все это было настолько нереально, как будто произошло не с ним, а с кем-то другим. В конце концов, это было правильно. И он и Кристен использовали друг друга той ночью, чтобы хотя бы на один единственный момент ощутить в себе жизнь. Она приняла как должное, когда он освободился из ее объятий, и не спросила, почему он столь быстро ее оставил, почему снова надел на шею Скаллин крестик и взял стул, чтобы переночевать на нем. На следующий день Кристен погибла. Она так и не смогла найти мир среди живых, который так искала. Грусть – это все, что он тогда почувствовал. Но также он понял, что им не по пути. Скалли была похищена и он должен найти ее, во что бы то ни стало. У него не было времени для эгоистичной, всепожирающей жалости к себе. Когда имелся единственный шанс позвать на помощь, она обратилась именно к нему, к Малдеру и его ответом должно быть ее спасение. Он не мог допустить, чтобы последний раз, когда он слышал свое имя, слетающее у нее с губ, было криком отчаяния. Он должен был услышать, чтобы она снова произносила его имя своим теплым, успокаивающим голосом, от которого таяло его сердце.

Скалли возвратили через несколько недель. Он не знал, кому или чему он был обязан за это. Ее возвращение не поддавалось никакому мало-мальски разумному объяснению. Она просто появилась на кровати в Медицинском центре на северо-востоке Джорж-Тауна, подключенная ко множеству жизнеподдерживающих аппаратов, с залепленными пленкой глазами. В то время, когда один кошмар закончился, начался другой. Все же, так или иначе, но они прошли вместе через все это.