Но лучше бы им быть чертовски ясными.

Я одета и выскакиваю за дверь прежде, чем успеваю остановиться и задуматься о том, что делаю. Потому что знаю, если я остановлюсь и подумаю, я начну убеждать себя, что все это – смехотворная затея, и мне не стоит беспокоить бедного Малдера, а следовало бы просто забраться в свою теплую постельку и самой тоже поспать.

Кроме того, я знаю, что этого не будет, и я действительно хочу выяснить, что же, черт побери, он имел ввиду, когда сказал…это.

«Скалли… Я люблю тебя».

«О, Господи…»

Медсестры хорошо меня знают, и больше не удивляются моим полуночным визитам к Малдеру. Я останавливаюсь у стола дежурной сестры, чтобы поздороваться, и мне на глаза попадается история болезни Малдера.

- Можно? – спрашиваю я, уже взяв ее в руки. Они знают, что я врач и разрешают просматривать ее.

Гммм… Что-нибудь болеутоляющее. Наркотик. Возможно, это все объяснит? Никаких успокоительных. Повреждения мозга нет. И правда, ничего, чтобы могло повлиять на его сознание, хотя это столь очевидно.

«Скалли… Я люблю тебя».

Я захлопываю карту и иду к палате Малдера.

Пора раскрыть карты.

Он крепко спит и похож на прекрасного ангела. Спящим он всегда так выглядит. Равно как и тогда, когда он в сознании и сообщает, что мы попали в беду.

Я подхожу к его постели, надеясь, что одного моего присутствия будет достаточно, чтобы разбудить его. Затем, когда он проснется, он или сам все объяснит, или его поведение убедит меня, что он совершенно ничего не помнит.

Конечно, так не получилось. Он пошевелился. Я напрягаюсь, готовая, если будет нужно, нырнуть под кровать. Он издал глухой всхрап и слегка изменил положение, но так и не просыпается.

Чтоб его. Он почти никогда не спит, я это знаю. Обычно он встает в любое, самое неподходящее время суток, частенько, чтобы поговорить со мной по телефону. Разумеется, после того, как вырвет меня из глубокого сна.

Вот потому я и не испытываю угрызений совести из-за того, что собираюсь сейчас сделать.

-Малдер! – прошипела я.

Вышло очень забавно. Он не очнулся ото сна, как бы он обычно это сделал – в полной боеготовности; он по-прежнему был слегка заторможен из-за лекарств, это точно. Но глаза открыл и смотрит на меня.

- Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я ласково, поглаживая его по голове. Он в ответ пробормотал что-то невразумительное.

- Я беспокоилась о тебе, - продолжаю я. – Вот и вернулась, проверить, как ты.

- Эт мило… - проворчал он.

- Тебе стало хоть немного лучше, с тех пор, когда мы последний раз виделись? – спрашиваю я.