кие-либо ответы вообще, при условии, конечно, что при этом удасться

сохранить себе жизнь... Скалли видела неизъяснимое горе Сэма, когда

зашла его проведать, его молчание давило на нее тяжким грузом. Он не

обвинял ее ни в чем, ему это и в голову бы не пришло, но, что гораздо

страшнее, обвиняла себя сама Скалли, и этому обвинению не было причи-

ны, равно как и оправдания.

Они с Малдером опять остались одни против ужасов, и со страхом

перед ними, перед тем, чему не могло быть найдено объяснения, со стра-

хом перед будущим, несущим новые и новые эти ужасы, с ним надо было

как-то боротся, и поэтому Скалли вовсе не удивилась, когда Малдер по-

шел и чуть ли не в первый раз за всю их работу вместе, напился в бли-

жайшем баре. Она не осуждала его, потому что не хотела и не могла су-

дить, она просто принесла ему лекарства, что бы хоть как-то облегчить

"страдания" (алкоголь вместе с лекарствами, которые ему давали раньше

принес ужасные результаты), и сидела все время, пока они действовали.

Ее молчаливая поддержка не дала сойти с ума или покончить счеты с

жизнью; то, что они были вместе, помогло им обоим, потому что есть ве-

щи, забыть которые практически невозможно, а жить с ними -- тем бо-

лее...

Малдер открыл глаза и посмотрел на Скалли, сидящую у изголовья.

Было время, когда казалось, что все кончено, и она вот так же сидела

там, и смотрела на него.., а потом все само собой наладилось. Вспомнив

об этом, он внезапно улыбнулся и, совсем уж неожиданно для себя и для

нее, взял ее за руку.

- Скалли, -- сказал он с какой-то настойчивостью и упрямством в

голосе, -- Скалли, ведь все будет хорошо?..

Она улыбнулась. И хотя улыбка вышла слабой и измученной, в ней

была надежда на то, что всс и вправду...

- Будет, Малдер, не может не быть. Всс будет хорошо.