За последние два года она обнаружила, что ей куда больше нравилось быть Скалли, чем Дейной и у нее никогда не возникало желания, чтобы Малдер звал ее по имени, и уж точно она никогда не считала, что это их как-то больше сблизит. Действительно, те немногочисленные моменты, когда он это делал, напрягали ее. Она помнила, как после смерти ее отца, при разговоре с нею Малдер назвал ее Дейной. Она понимала, что таким образом он пытался проявить заботу о ней. Но вместо создания близости, это заставило ее почувствовать отчуждение. Она очень хотела сказать ему тогда об этом, но не смогла. Однажды, давно, она попыталась назвать его Фоксом, но он исправил ее. Забавно, но она тогда подумала, что он, предоставив эту привилегию другим, таким образом, отвергал ее. Сейчас-то она понимала, что как раз наоборот. Вероятно, он ощущал то же самое, что и она. Фокс и Дейна были для семьи и друзей, а Малдер и Скалли были только друг для друга.

Скалли решила прогуляться в секцию художественной литературы. Конечно, это были не те книги, самодовольно думала она, которые могли бы так же ловко удержать внимание Мелиссы.

Вот Малдер был большим поклонником художественной литературы, хотя главным образом, он читал про всякие там необъяснимые явления, да еще письма в Пентхаус, хотя вряд ли это можно было назвать литературой. Специалист с Оксфордским образованием и внимательный читатель бульварной хроники – несомненно, Малдер был человеком Ренессанса. Скалли улыбнулась, вспоминая его юное ликование, когда он доводил ее до визга каким-нибудь своим непристойным наблюдением или замечанием.

Скалли давно мучил вопрос о личной жизни ее напарника. Но дружеские отношения не располагали к разговору об интимных подробностях их жизни. И ей приходилось только догадываться по каким-то случайным фразам или событиям. Это очень угнетало, нагоняло нестерпимую тоску, подстегивая желание знать больше. Чаще всего Малдер был совершенно неприступен в отношении этой темы, и заглянуть за этот непроницаемый заслон было совершенно невозможно. Он быстро и ловко мог обходить любые вопросы личного свойства, отшучиваясь или переводя беседу в нужное ему русло. Могли проходить дни, в которые их общение носило только чисто деловой характер. Сухие деловые разговоры только по существу, ни каких тебе маломальских лирических отступлений. Но затем его настроение могло резко измениться, и он «раскрывался как цветок».

Был один такой момент. Малдер возвратился из Пуэрто-Рико со звуковой записью, подтверждающей, по его мнению, внеземной разум. Это мог быть его последний шанс, думала тогда Скалли, чтобы получить доказательство